Неточные совпадения
Тоже и о всех
грешниках, еще живущих: «Господи, ими же сам веси судьбами спаси всех нераскаянных», — это тоже
молитва хорошая.
— Самоубийство есть самый великий грех человеческий, — ответил он, вздохнув, — но судья тут — един лишь Господь, ибо ему лишь известно все, всякий предел и всякая мера. Нам же беспременно надо молиться о таковом
грешнике. Каждый раз, как услышишь о таковом грехе, то, отходя ко сну, помолись за сего
грешника умиленно; хотя бы только воздохни о нем к Богу; даже хотя бы ты и не знал его вовсе, — тем доходнее твоя
молитва будет о нем.
А
молитва старца за нас,
грешников,
И по сей добрый час течет ко господу,
Яко светлая река в окиян-море!
«Что ты, говорю, молодка?» (Я ведь тогда всё расспрашивал.) «А вот, говорит, точно так, как бывает материна радость, когда она первую от своего младенца улыбку заприметит, такая же точно бывает и у бога радость, всякий раз, когда он с неба завидит, что
грешник пред ним от всего своего сердца на
молитву становится».
Игумен не отвечал. Он горестно стоял перед Максимом. Неподвижно смотрели на них мрачные лики угодников.
Грешники на картине Страшного суда жалобно подымали руки к небу, но все молчало. Спокойствие церкви прерывали одни рыдания Максима, щебетанье ласточек под сводами да изредка полугромкое слово среди тихой
молитвы, которую читал про себя игумен.
Да и Алексей-то, старый
грешник, постыдился бы добрых людей!» Эти ругательные замечания она заключала всякий раз
молитвою, чтоб господь бог простил ее племяннику грех рождения Любоньки.
Татьяна Власьевна заговорила о силе покаяния и
молитвы, которые спасают закоснелых в грехе
грешников.
— Ты же, святителю Кирилле, предстань господу за
грешника, да уврачует господь язвы и вереды мои, яко же и я врачую язвы людей! Господи всевидящий, оцени труды мои и помилуй меня! Жизнь моя — в руце твоей; знаю — неистов быша аз во страстех, но уже довольно наказан тобою; не отринь, яко пса, и да не отженут мя люди твои, молю тя, и да исправится
молитва моя, яко кадило пред тобою!
Булычов. Не рычи! Я же просто говорю, не казенными
молитвами, а человечьими словами. Вот — Глафире ты сказала: скоро ее выгонят. Стало быть, веришь: скоро умру. Это — зачем же? Васька Достигаев на девять лет старше меня и намного жуликоватее, а здоров и будет жить. Жена у него — первый сорт. Конечно, я —
грешник, людей обижал и вообще… всячески
грешник. Ну — все друг друга обижают, иначе нельзя, такая жизнь.
— Вы, ежели желаете знать, — продолжал Матвей громко, тоже начиная сердиться, — вы богоотступник и еретик. Бесы окаянные заслонили от вас истинный свет, ваша
молитва не угодна богу. Покайтесь, пока не поздно! Смерть
грешника люта! Покайтесь, братец!
Трое певцов пели, сами себя очаровав песней, и она звучала, то мрачная и страстная, как
молитва кающегося
грешника, то печальная и кроткая, как плач больного ребёнка, то полная отчаянной и безнадёжной тоски, как всякая хорошая русская песня.
Сильна и пламенна
молитва преступника, как поток каленого металла, бросаемого из огнедышащего жерла к небу; и не для
грешника ли создана
молитва?
— Не восхотел праведный судия погубить душу
грешника, дал ему напокон веку довольное время постом,
молитвой и грешныя плоти измождением загладить грехи свои тяжкие…
— Много может
молитва праведника, — с набожным вздохом промолвила Аксинья Захаровна. — Един праведник за тысячу
грешников умоляет… Не прогневался еще до конца на нас, грешных, Царь Небесный, посылает в мир праведных… Вот и у нас своя молитвенница есть… Сестра Патапу-то Максимычу, матушка Манефа комаровская. Может, слыхали?
— Господу изволившу, обыде мя болезнь смертная… Но не хотяй смерти
грешнику, да обратится душа к покаянию, он, сый человеколюбец, воздвиг мя от одра болезненного. Исповедуя неизреченное его милосердие, славлю смотрение Создателя, пою и величаю Творца жизнодавца, дондеже есмь. Вас же молю, отцы, братие и сестры о Христе Исусе, помяните мя, убогую старицу, во святых
молитвах своих, да простит ми согрешения моя вольная и невольная и да устроит сам Спас душевное мое спасение…
Христианин, который думает, что он оправдан, чист и спасен, что он выше
грешников, когда он часто посещает службы, бьет поклоны, ставит свечи, служит молебны, произносит по уставу слова
молитвы, исполняет все канонические правила, совершает дела милосердия, добрые дела, есть, конечно, фарисей внутри христианства, и к нему тоже относятся евангельские обличения.
— Земляки мои, братья! Нет, не чуждайтесь меня! — воскликнул Павел, прикинувшись радостно изумленным. — Теперь я не тот нелюдим, встретив которого вы бежали прежде, я смиренный, кающийся
грешник. За вас, мои братья, жизнь моя,
молитва и руки.
— Земляки мои, братья! Нет, не чуждайтесь меня! — воскликнул Павел, прикинувшись радостно-изумленным. — Теперь я не тот нелюдим, от встречи которого вы бежали прежде, я смиренный, кающийся
грешник. За вас, мои братья, жизнь моя,
молитва и руки.